Государства всегда использовали кризисы для наращивания своей силы, а иногда и для вмешательства в жизнь граждан. Пандемия COVID-19 дала возможность снова развернуть этот сценарий в большом масштабе. От использования дронов или электронных браслетов для слежения за соблюдением карантина до предложений по применению распознавания лиц или термальных камер для мониторинга общественных пространств – правительства по всему миру применяют интрузивные меры в квесте по борьбе с пандемией.
На протяжении нескольких лет EFF борется против зачастую засекреченного использования государствами локационных данных с мобильных телефонов. Государства регулярно пытаются получить эти данные без надлежащего постановления суда, уклоняются от объяснений того, как они их получают и используют, обманчиво занижают их чувствительность и заставляют мобильных операторов их хранить. В прошлом они приводили в свою защиту аргументы о необходимости обеспечения правопорядка и требованиях национальной безопасности. Некоторые из полномочий слежки за локацией правительства пытаются получить (а иногда просто оставляют за собой) и теперь, хотя это не вносит существенного вклада в борьбу с COVID-19. Несмотря на недостаточность доказательств, подтверждающих эффективность сбора данных о локации для предотвращения распространения вируса, ряд стран использовали кризис для применения новых и расширения предыдущих возможностей в области слежения. Например, законы о сохранении данных телекоммуникационными компаниями для сбора и хранения метаданных всего населения на протяжении определенного периода времени. Европейский суд объявил такие законодательные акты несоответствующими праву Европейского союза.
Подобно другим мерам, применяемым при чрезвычайных положениях, слежение за местоположением вряд ли будет ослаблено после угасания кризиса. Правительства не смогли продемонстрировать доказательств эффективности этих мер, поэтому вмешательство в фундаментальные права человека не может быть оправдано.
Индивидуальный мониторинг данных о местонахождении
Операторы мобильной связи могут время от времени узнавать местоположение телефонов (а это обычно означает, что и местоположение самих пользователей) в результате особенностей работы системы сотовой связи. Эти данные стали одним из мощнейших источников информации для правительств, а зачастую также для рекламодателей, сталкеров или шпионов, заинтересованных в отслеживании перемещения людей. Но пока эти данные могут просто говорить о том, куда отправился человек – в церковь или кинотеатр. Они ещё не достаточны для того, чтобы сказать, были ли два человека настолько близки друг к другу, чтобы передать вирус (считается, что это дистанция меньше двух метров).
Хотя слежение за местоположение всегда является проблемой, кризис с коронавирусом привёл к существенному увеличению её использования: в чрезвычайном положении соответствующие инициативы были в спешке проведены через законодательные органы. Некоторые правительства провели даже надлежащие законодательные процедуры и разрешили таким образом правоприменительным органам развернуть полномасштабную слежку за местонахождением, сделав систему ещё менее прозрачной и легитимной, чем прежде. Правительства могут оправдывать срочностью и экстренной ситуацией обход ограничений на использование историй о местоположении людей, требований передачи агрегированных данных или предоставления анализа данных о том, где бывали пользователи услуг связи.
Глобальная слежка за местонахождением, обусловленная борьбой с COVID
Попытки быстрого захвата правительствами полномочий по слежению за местонахождением наблюдаются по меньшей мере в семи странах.
Верховный суд Израиля отозвал недавно полномочия полиции на получение данных о местоположении для слежения за контактами без наличия на то судебного постановления. Это стало существенной победой в борьбе за приватность. 16 марта, через 48 часов после объявления премьер-министром Биньямином Нетаньяху о намерении применения инструментов слежения за здоровьем граждан, правительство одобрило ряд новых мер. В соответствии с этими правилами полиция и служба внутренней безопасности Израиля (известная также как Шабак или Шин-Бет) имеют право получения информации о местонахождении возможно инфицированных COVID-19 лиц без наличия на то судебного постановления. Сейчас действие правил приостановлено, и суд постановил, что правительство должно применять слежение при помощи мобильных телефонов в соответствии с законодательством. Несмотря на это, борьба за доступ к данным о локации без постановления суда все ещё продолжается. 5 мая Комитет парламента по делам разведки проголосовал (6 голосов «за» и 3 «против») за расширение прав Шин-Бет в сфере упрощенного доступа к данным о местоположении инфицированных лиц, а правительство работает над продвижением законодательства, закрепляющего данные полномочия на постоянной основе. Сразу после одобрения чрезвычайных мер 16 марта израильская Ассоциация за гражданские права подала в Верховный суд петицию, подчеркивая необходимость защиты демократии во время пандемии:
Сила демократии измеряется именно в тех ситуациях, когда общество напугано и ему круглосуточно предоставляются кошмарные сценарии развития ситуации. [...] Именно в такие моменты необходимо действовать обдуманно и трезво, а не принимать драконовские и экстремальные решения, вынуждающие общество привыкать к недемократическим методам [...].
Правительство ЮАР, где чрезвычайное положение было введено 15 марта, приняло закон о создании базы данных COVID-19. В базу данных включены личные данные лиц, заражённых или возможно заражённых COVID-19: результаты тестов и данных о тех, кто контактировал или мог контактировать с этими лицами. Закон уполномочивает министра здравоохранения требовать от операторов телекоммуникационных сетей раскрывать местоположение заражённых или возможно заражённых лиц, а также лиц, бывших (на самом деле или предположительно) в контакте с ними. Все эти данные должны быть включены в базу данных для отслеживания COVID-19. Закон встретил серьёзное сопротивление гражданского общества и был уже дважды изменён. Победу за приватность могут ознаменовать последние изменения в ряде положений, отменяющие требование к телекоммуникационным компаниям раскрывать информацию о местоположении при добавлении в базу данных.
Польша, объявившая о чрезвычайном положении в середине марта, приняла ряд мер, противоречащих верховенству права. В ответ на подобное нарушение европейских ценностей был инициирован ряд процедур на уровне ЕС. Европейская комиссия заявила, что польская судебная система находится «под политическим контролем правящего большинства, и в связи с отсутствием независимости судебной власти возникают серьёзные вопросы по поводу эффективности применения в стране европейского законодательства». В рамках борьбы с COVID-19 польское правительство представило несколько законодательных инициатив, предоставляющих органам исполнительной власти исключительные полномочия. Так, статься 11 закона о борьбе с COVID-19 обязует операторов телекоммуникационных сетей собирать данные о локации заражённых или находящихся на карантине лиц и по запросу передавать их правительству. Также операторы мобильной связи обязаны агрегировать данные о местоположении пользователей своей сети. Новые законодательные акты предусматривают действие данных мер до окончания пандемии.
Словакия – ещё одна страна Восточной Европы, расширившая обязанности операторов мобильной связи по хранению метаданных во время кризиса. 15 марта Словакия объявила о введении частичного режима чрезвычайного положения. Это послужило основанием для спешного введения нескольких изменений в Закон об операторах мобильной связи. Изменения, предоставляющие органам здравоохранения право получать от телекоммуникационных компаний данные о локации пользователей, сразу же вызвали недовольства в обществе. Как и в Польше, нововведения в законодательстве допускают как хранение обобщённых анонимизированных данных, так и индивидуальное слежение за местоположением. После оспаривания поправок в Конституционном суде Словакии действие этих положений было приостановлено ввиду их неопределённости и недостаточных гарантий против злоупотребления.
Ссылаясь на срочность принятия мер, правительство Хорватии попыталось провести подобные изменения в закон об электронных коммуникациях. Законопроект предусматривает авторизацию исключительных мер по обработке данных о местоположении «в целях защиты национальной и общественной безопасности» и обязывает операторов мобильной связи предоставлять данные министерству здравоохранения. Как и в других странах, предложение вызвало возмущение среди представителей гражданского общества, экспертов и оппозиции. Более сорока организаций гражданского общества подписали петицию с требованием отозвать законопроект. Акция имела успех, но хорватский пример демонстрирует общий настрой властей, использующих любую возможность, чтобы расширить свои полномочия по слежке, как на Балканах, так и за их приделами.
Болгария – ещё одно восточноевропейское государство, где был введён режим чрезвычайного положения и приняты соответствующие меры на законодательном уровне, включая поправки в Закон об электронных коммуникациях. Закон обязует телекоммуникационные компании хранить и (по запросу) предоставлять метаданные уполномоченным органам власти для мониторинга соблюдения гражданами карантинных мер. Закон не предусматривает судебной авторизации этих запросов, а предполагает проведение судебного контроля постфактум (этот процесс применяется в стране для при сборе и хранении данных в целях борьбы с терроризмом). Не имея временных рамок, меры остаются в силе даже после окончания чрезвычайного положения. Как и Польша, Болгария уже на протяжении нескольких лет демонстрирует авторитарные тенденции, но это обусловленное COVID расширение режима хранения данных может способствовать укоренению автократии. Модели европейских стран, внедряющих слежение за данными о местоположении, бросают также тень на существующий имидж Европейского союза как ярого защитника права на конфиденциальность.
Наряду с некоторыми европейскими странами правительство Перу издало декрет о чрезвычайном положении. Он обязывает телекоммуникационные компании предоставлять телефонным центрам горячей линии доступ к информации об узлах сотовой связи и GPS-данным лиц, обращавшихся в горячую линию, заражённых или подозреваемых в заражении COVID-19. Декрет также предоставляет справочным центрам право доступа к трёхдневной истории данных о локации устройств, с которых осуществлялся звонок. НКО по вопросам цифровых прав в Перу подвергло сомнению правовую обоснованность подобных мер слежения. Оно также выразило озабоченность последствиями, которые могут иметь ограничения права на приватность в Перу после окончания чрезвычайного положения. В стране регулярно объявляется чрезвычайное положение в конфликтных зонах в сельской местности, где активисты проводят протестные акции в защиту окружающей среды, своей земли и своих прав.
Южная Корея, которая борется со вспышками коронавируса ещё со времен эпидемии Ближневосточного респираторного синдрома (MERS) в 2015 году, в условиях пандемии приняла весьма жесткие меры по ограничению права на конфиденциальность. Закон о контроле и профилактике инфекционных заболеваний и постановление в целях его осуществления позволяют властям получать чувствительные личные данные инфицированных и возможно инфицированных лиц, а также данные о лицах, с кем они были или могли быть в контакте. К этим данным относятся имя, идентификационный номер резидента, адрес, номер телефона, назначения врачей, записи о проведённых медицинских манипуляциях, данные о пересечении границы, номера кредитных и дебетовых карт, выписки по картам предоплаты, записи CCTV от сторонних компаний. Полиция может изъять эти личные данные без согласия субъекта данных и без какого-либо судебного надзора. Также закон позволяет органам здравоохранения и администрации муниципалитетов получать от операторов мобильной связи и поставщиков услуг по определению локации (вышки сотовых сетей и GPS) данные о местонахождении заражённых (или подозреваемых в заражении) лиц и об их контактах (или предположительных контактах).
Эквадор, занимающий третье место по масштабу распространения COVID-19 в Латинской Америке, также полагается на исполнительную власть, расширяя её полномочия слежения за локацией при помощи данных с GPS и вышек сотовой связи. Президент Ленин Морено издал не совсем чётко изложенное постановление, предоставляющее правительству право «прибегать к помощи компаний спутниковой и сотовой связи для мониторинга местонахождения находящихся на карантине лиц». Латиноамериканские НКО немедленно отреагировали, напомнив правительству Эквадора, что любые меры слежения должны быть необходимыми и соразмерными, а значит – эффективными в борьбе с вирусом. Заявление НКО является отголоском слов Специального докладчика ООН, который призвал государства-члены ООН соблюдать стандарты международного права в области прав человека:
«Мы осознаём суровость настоящего кризиса здравоохранения и признаём, что применение чрезвычайной силы разрешено международным правом в ответ на существенные угрозы. Но мы напоминаем государствам, что любая чрезвычайная сила, применяемая для борьбы с коронавирусом, должна быть соизмеримой, необходимой и недискриминирующей».
Обращение основывается на призыве Верховного комиссара ООН по правам человека поставить права человека в центр всех мер, применяемых для борьбы со вспышкой коронавируса.
Заключение
Слежка за местоположением сопровождается рисками для приватности граждан, свободы самовыражения и прав на защиту данных. Организация EFF уже давно борется с практикой доступа к локационным данным без соответствующего постановления суда или всеобъемлющими полномочиями по хранению данных, и призывала правительства быть более прозрачными в своих программах слежения. Особенно сейчас, во время глобального кризиса, для борьбы с которым правительствам не удалось доказать эффективность применения данных о местонахождении, необходима максимальная прозрачность о том, какие данные собирают правительства и с какой целью. Кроме этого, должна быть продемонстрирована необходимость и соразмерность любых схем слежения за локационными данными.
